|
На другом рисунке - расправа с книгами. Груда томов, но которых сидит отвратительная обезьяна, а из томов высовываются руки и лица раздавленных, уничтоженных мыслителей, поэтов, творцов, тех носителей человечности, против которых направлен обезьяний гнев.
Памфлеты Ладо Гудиашвили - это памфлеты, подчас достойные Свифта и Салтыкова-Щедрина. Вот группа отвратительных обезьян в средневековых мантиях, вооруженных ножами, окружает прелестную девушку: они хотят разрезать ее и узнать тайну красоты. Вот эти отвратительные чудовища подползают к картинам Веласкеса и Рембрандта. Хотят ли они их уничтожить, унести или, может быть, «разъяснить» со своих обезьяньих позиций - трудно сказать...
Суров и гневен Ладо Гудиашвили. Но иногда он бывает беззлобно шутлив, дружелюбно посмеивается над человеческими слабостями.
Вот композитор, открывающий секрет творчества. Он заставляет петь соловьев и записывает их мелодии.
Вот сон художника-реставратора. Он подходит к прославленной картине, а персонажи ее, не очень-то доверяя вкусу нового живописца, стремительно убегают с полотна.
Вот сладострастный скульптор. Вместо того чтобы высекать из мрамора облик девушки, он обнимает натурщицу, заставляя статую Геркулеса стыдливо опустить голову.
А вот и герой известной песни столетний Вано, к которому пришла смерть. Смерть слушает его рассказ. Сейчас она сядет рядом, и они вместе выпьют.
|
