Художественный быт крестьянского искусства. Часть 6.

Если мы отнесем за счет XVII века широко распространенный геральдический мотив льва и единорога, мотив двуглавого орла и птицу-сирин, если мы выделим многообразные бытовые черты XVIII века (кареты, костюмы, предметы обстановки, часы и т. д.), — то останемся перед конем, барсом, изображением богинь, священным деревом, жертвенником и другими еще графически живыми символами умершей народной культуры. Исключив разнообразные виды растительного орнамента, трактованного под очевидным влиянием западно-европейских, развитых в городском искусстве, стилей (ренессанса, барокко, рококо, ампира), мы наблюдаем четкую, характерно кристаллизовавшуюся геометрическую орнаментацию, широко распространенную в германских и скандинавских странах и современную эпохе великого переселения пародов. Отделив западный жбан и восточный кунган, мы остаемся перед примитивной братиной, имеющей своим прототипом глиняный курганный сосуд, и фигурным сконкарем в форме водяной птицы, вещающем о древне-языческих религиозных празднествах и пиршествах. За букетом и гирляндой XVIII века сразу виднеется древнейшая свастика и архаические волюты древнегреческих росписей.

Конец полотенца вышитый. Деталь. Северный район

Получается таинственный перерыв во времени.

Возникает вопрос: что же представляла собой иконографическая поверхность бытового крестьянского искусства до того времени, как она была обогащена и значительно видоизменена реформирующим XVIII веком? Что составляло ее главнейшее содержание до той поры, пока на двух последних столетних ступенях она не явила собой оригинального зрелища декоративного совмещения и слияния разнородных элементов угасшей культуры и новейшей, почти вплотную к нашей современности приближающейся?

Подзор простыни, вышитой красной нитью. Деталь. Архитектурный мотив. Архангельская губерния